Стажировки "Будущих профессоров" кадрового резерва. Александр Летучий

Летучий Александр Борисович, факультет филологии, доцент (Московский кампус)

Франция, Париж, Центр изучения языков коренного населения Америки

Июнь - сентябрь 2013 г.

 

 

Для своей стажировки я выбрал именно институт CELIA (Центр изучения языков коренного населения Америки) в Париже. Причин для этого было несколько.

 
Во-первых, раньше, в 2007-2008 гг., я уже был в этом институте – собирал материал для книжки по америндским языкам. И мне понравилось всё, начиная от научных дискуссий и заканчивая атмосферой: все друг с другом активно общаются, обсуждают свои научные проекты и ненаучные дела. Есть ощущение, что люди друг другу интересны, а это уже значит, что всё происходящее не напрасно.

 

Ну и, конечно, в институте много материала по социолингвистике и «чистой» лингвистике, который в России достать затруднительно. Во-вторых, с той же самой первой поездки я полюбил Париж и Францию в целом. Там никогда не возникает ощущения, что где-то есть «старый город», «достопримечательности» или что-то вроде этого, что мы смотрим, когда приезжаем, например, в Ярославль. Париж – сам себе достопримечательность. Идёшь по ничем вроде бы не выделяющейся улице и вдруг встречаешь прекрасную церковь, уютный сквер или что-нибудь ещё, чего никак бы не ожидал.

Надо сказать, что с 2008 года я ещё несколько раз побывал во Франции – это всегда были поездки по научным делам, но каждый раз удавалось ухватить что-нибудь интересное и из самой Франции. Поэтому, когда я узнал, что во второй год пребывания в кадровом резерве я тоже могу оформить стажировку, сомнений не было – надо ехать в Париж. Ну и, конечно, интересны русские эмигранты, которые живут в Париже. Никогда не знаешь, жалеть их или завидовать им. Они одновременно и попали в лучший, возможно, город на Земле и остались там, и в то же время чувствуют себя оторванными от корней и никогда не будут во Франции полностью своими. Именно поэтому и тему я выбрал, связанную не только с лингвистикой, но и с эмигрантами – об адаптации во Франции иностранных учёных. И, конечно, помимо этого, нашёл много полезного по синтаксису – основной своей области интересов.

Правда, никогда не стоит забывать, что и за границей, как и у нас, многое зависит от личности тех, кто работает с тобой рядом – в данном случае, от личности руководителя лаборатории. В 2008 г. руководителем CELIA был Франческ Кейшалос – каталонец, много лет живущий во Франции, прекрасный лингвист, яркая личность и человек, способный вникнуть в проблемы каждого исследователя в лаборатории и обсудить их, когда это нужно. В частности, беседы с Франческом на научные темы многое мне дали в плане профессионального развития, а переписываемся мы с удовольствием до сих пор. В лаборатории при нём всегда была очень бодрая и продуктивная атмосфера.

Не так давно (формально 3 года назад) Франческ перестал быть руководителем, а сейчас вообще много времени проводит в Бразилии, где, конечно, занимается своим главным делом – изучает индейские языки. И без него лаборатория немного потускнела – не в научном плане, нет (статьи и книги пишутся, диссертации защищаются, члены лаборатории ездят на конференции и на хорошем счету среди лингвистов разных стран), а скорее в смысле общения. Но здесь уж ничего не поделаешь.

Во всяком случае, в лаборатории и в другом парижском институте – INALCO (Национальном институте восточных языков и цивилизаций) осталось много моих хороших знакомых и друзей. Мне это очень помогло – они смогли не только свести меня с учёными-эмигрантами, но и дать советы по литературе, обменяться со мной данными разных языков (во Франции активно изучаются и кавказские языки, и здесь уже мои знания могут быть полезны французским коллегам, потому что в России я занимаюсь адыгейским языком, представителем западно-кавказской семьи) и вообще помочь в самых разных вопросах.

Наверное, это одна из самых важных вещей, которые надо помнить любому, кто едет на стажировку. Нужно очень стараться не оставаться в одиночестве. Конечно, любой вменяемый человек, знающий язык, разберётся и без сопровождающего в иностранной библиотеке или содержании иностранного доклада. Но всегда есть нюансы, которые легче понять тому, кто давно живёт в стране, чем стажёру, приехавшему на пару месяцев. Например, в этом году оказалось, что в лаборатории CELIA работает Анни Монто (специалист по языкам Индии, причём и по грамматике, и по социолингвистическим проблемам индусов). Общение с Анни было очень продуктивно, гораздо продуктивнее, чем если бы я просто прочёл её книжки и статьи.

Если наладить контакт с местными учёными, стажировка в Париже может быть полезна любому исследователю. Во-первых, во Франции очень богатые и разноплановые научные традиции и хорошие библиотеки, во-вторых, полезно просто посмотреть, как устроено зарубежное научное сообщество, что там общее с Россией и что отличается. Главное – не замыкаться в себе и, с другой стороны, не превращать стажировку в осмотр достопримечательностей (их надо смотреть, но сейчас поехать в туристическую поездку не так уж сложно, а возможность поработать с иностранцами представляется не всегда). Правда, нужно понимать одну особенность французов – они не слишком любят общение по-английски и очень ценят, когда с ними общаются по-французски. Но это может быть не только недостатком, но и достоинством: любой, кто проходит стажировку во Франции, выучивает что-нибудь по-французски.

Основные итоги стажировки для меня следующие. Во-первых, удалось выполнить основную цель – опросить иностранных учёных-эмигрантов с целью узнать, как они адаптируются во французском научном сообществе. Как выяснилось, степень и особенности адаптации зависят и от возраста, и от страны, из которой приехал исследователь, и от области, в которой он работает. В частности, молодые учёные часто «варятся» в интернациональной среде, где основных языков всё же два – английский и французский. Учёные старшего возраста скорее стремятся выучить французский и общаются, в основном, с французами. При этом для исследователей любого возраста играет роль русскоязычная среда, однако активно поддерживают русскую культуру (например, посещают русские концерты и праздники), прежде всего, учёные старшего возраста.

Поскольку среди моих информантов были, в основном, лингвисты, для них ситуация проще, чем для учёных из других областей, поскольку лингвисты часто знают несколько языков. В этой связи собственно языковая интеграция проходит легко – если с адаптацией и возникают проблемы, то в силу скорее культурных, чем языковых факторов.

Наконец, существенно, из какой страны приехал исследователь во Францию. Например, швейцарцы, в меньшей степени – немцы традиционно знают несколько иностранных языков. Тем самым, они входят в костяк интернациональной научной среды, которая складывается во многих французских учреждениях. Для американцев этот процесс проходит тяжелее – в Америке даже учёные не всегда знают несколько иностранных языков.

Ещё одним результатом было то, что я собрал данные для своих синтаксических исследований. По темам, которыми я занимался, готовятся несколько статей (одна статья уже опубликована в 2013 году, одна находится в печати). Кроме того, собранные данные пригодились мне в работе над книжкой «Типология лабильных глаголов», которая тоже вышла в 2013 году. И, конечно, в качестве результата нужно отметить и то, что я снова открыл для себя Париж – наверное, он никогда не может перестать удивлять.